 |
TOHK «ОБЛАКО-9» |
|
Почему DARTZ – современные русские BEATLESПрежде чем брать интервью у лидера питерской фолк-роковой группы THE DARTZ Дмитрия «Dee» Курцмана, посвящённое пересечению вышеозначенного музыкального коллектива десятилетнего рубежа, я старательным образом ознакомилась с её Историей, написанной Дмитрием собственноручно (и весьма занимательной, я вам скажу) и размещённой на официальном сайте THE DARTZ. По ходу текста будут располагаться ремарки из этой Истории, а также из интервью, размещённого на сайте shadelynx.ru, — они, на мой взгляд, являются актуальными и по сей день и вырисовывают своё, особенное, лицо группы. Кроме того, эти ремарки вкупе с вопросами - ответами этого интервью связывают в единое целое прошлое и настоящее THE DARTZ. — Ну вот и состоялся ваш первый круглый юбилей. Как прошло празднование ДР группы в Москве и Питере? — В Питере — отвратительно! В Питере был очень трудный концерт, и для групп, и для публики. Для групп — потому что приходилось бороться со звуком, и местами было просто больно за классных музыкантов, звучащих ненормально в этой неразберихе с коммутацией и заводящимися микрофонами. Публике тоже пришлось несладко, потому что последние в очереди смогли войти в клуб уже только к концу сета ЗЕЛЁНЫХ РУКАВОВ. Они там, на улице, намёрзлись, а внутри оказался платный гардероб, неприятная охрана упырского вида и плохой звук со сцены. Во время фестиваля я ходил по залу и очень хорошо видел, как настроение тех, кто стоит перед сценой, отличается от настроя в конце зала, куда только-только входили с улицы. И когда мы играли, я чувствовал, что все в зале уже немного подустали. Если кому-то всё понравилось — отлично. Но если б я пришёл на такой концерт как зритель — я бы, наверное, не стал бы ждать выхода DARTZ, ушёл бы. Охрана там просто страшная — такое впечатление, что в полночь они все превращаются в упырей. В Москве же всё было наоборот. В Москве мы начали с квартирника, а на квартирниках всегда всё бывает прекрасно. На квартирнике мы всегда делаем наш репетиционный звук, который сами очень любим, потому что он очень ровный, сбалансированный и тембрально правильный. Там Саша играет на коробках вместо установки, и когда она звучит на одной громкости с акустическими инструментами, получается такой чертовски модный lo-fi саунд. Возможно, мы даже запишем что-то в этом стиле. Мы уже, можно сказать, начали эксперименты в области коробочного звучания.
Потом был «Фолк-рок-форум» в «Апельсине», где мне опять всё очень понравилось. И другие группы, и мы — да что там, DARTZ мне понравились больше всего! Два медляка в коротком сете, альтернативные настройки по ходу концерта, море огней на «Море» — всё это были абсолютно продуманные концертные ходы, я рад, что мы не ошиблись в этот раз ни в чём. Те, кто зажигают в зале бенгальские огни — им стоит хоть раз поглядеть на это со сцены, потому что это обалденно красиво. — Могли ли вы подумать в далёком 1997-м, что ваша группа достигнет такого возраста? Какие ощущения вы сейчас испытываете? — На самом деле, я так с иронией относился к нашему юбилею — ну какие нафиг десять лет? Должны быть какие-то фанфары? Это что, десять лет достижений, восхождения по какой-то лестнице куда-то вверх? Нет, это годы взросления, переживаний, потерь, сомнений. Да и дата эта, честно говоря, условная. Но уже ближе к делу я вдруг почувствовал, что на самом деле этот юбилей меня очень трогает и действительно что-то для меня значит. Ведь и вправду за плечами десять лет, две с лишним сотни концертов, месяцы, проведённые в студии. Да мы в одних поездах намотали вместе тридцать тысяч километров, или даже больше. С 1997-го года DARTZ очень выросли. Сегодня по отношению к группе я испытываю лишь одно чувство: гордость. — Если посмотреть с высоты прожитых лет, в чём прогрессировала группа за десять лет? Наиболее важные достижения? Какие цели ставились, достигнуты ли они? — Если отбросить в сторону все пафосные заявления, у группы всего два, но больших успеха: наши песни поют у костров по всей стране — это раз, и второе достижение — очень много молодых людей занялось музыкой именно наслушавшись DARTZ. Всё остальное — цифры, тиражи, сборы — пусть ими занимаются представители выпускающих лейблов. Ну а цели — у нас, на самом деле, всегда были две цели: выпустить блестящий альбом и сыграть обалденный концерт. Тем и занимаемся всю жизнь. — Какие цели перед вами сейчас? Чего бы вы хотели достичь как группа? Вот как раз сейчас перед нами цель номер один — выпустить наш новый альбом, причём на уровне, которого заслуживает материал. Там всё записано и сыграно идеально — и по качеству, и по подаче, и по звучанию. Там десять великолепных песен. У нас такого ещё не было, группа ещё никогда так не звучала и так не записывалась. На таком уровне уже нельзя ошибаться со сведением, с изданием, с оформлением — самим же потом будет обидно. — Что труднее, добиться определённой планки в творчестве или удерживать её? Не давать себе распускаться, по-моему, труднее. Как сказал один мой друг, «нельзя давать жопе обрастать ракушками». А она так и норовит ими обрасти. — Представляете себе свою жизнь без THE DARTZ? И вообще, без музыки? — Представляю. Спокойная, здоровая жизнь, с семьёй, без нервов, со свободными субботними вечерами. И без музыки представляю — без этого зуда, когда на стене висит гитара, без этой хрени, которая всё крутится в голове, без диктофона в кармане. Когда летом по субботам ты едешь за город, а не садишься в студии на весь день. Отличная это жизнь, должно быть! — Чего ожидать от DARTZ в юбилейном десятом году? Вы грозились одно время кардинально изменить свой стиль. — Не стиль, звучание. Мы его кардинально и изменили. Другое дело, что это произошло не революционно, а эволюционно, постепенно. Как оно изменилось? Берём «Ярмарку» и сравниваем с новым альбомом — когда он выйдет. И группа будет продолжать меняться. Да, вот такие мы предсказуемые. Чего от нас ожидать? Ну, для начала, нового альбома. Новый альбом«Запись альбома, как и ремонт, нельзя закончить — его можно только остановить» (Dee) — В январе группа закончила запись нового альбома. На каком месте в записи вы остановились? — Нет, в нашем случае поговорка с ремонтом не верна. Мы именно закончили запись, зафиксировав всё, что планировали записать. Мы даже пригласили настоящий струнный квартет. В феврале был сделан монтаж материала, и буквально вчера его отвезли на окончательное сведение в Москву. Попутно мы определяемся с порядком песен, обложкой… Вы бы слышали эти споры! — Каким будет новый альбом по настроению, по музыкальной стилистике? — Это будет не очень весёлый альбом. Там основная идея — жизнь несётся куда-то, и большинство людей сидит и ждёт, откладывает на завтра, подготавливается к жизни вместо того, чтобы просто начать жить. Вот человек сидит в изумительном доме где-нибудь у Чёрной Речки, но он всю жизнь мечтает оказаться, скажем, в Оклахоме. Или хочет быть кем-нибудь другим. А потом всё заканчивается, и ты, по сути, ничего не успел и нигде не был. Я это не по наслышке знаю, я сам такой же точно. Очень много знакомых называют свои музыкальные группы «проект такой-то». А когда же будет настоящая группа? Когда тебе стукнет сорок? У нас же с самого начала не было никаких проектов, никаких демо — мы просто вышли и заиграли. Жизнь коротка, чтобы тратить её ещё и на репетиции. Это не значит, что не нужно репетировать, конечно… По стилистике, по звучанию — будет тяжёлый мягкий акустический звук, идеи «Ярмарки» и «Переверни страницу», поставленные, скажем так, на новые рельсы. — Какое название будет у нового альбома? — Тем, кто посетил наш квартирник в Москве, было сказано, что альбом будет называться «Утюг». Как и всё, что мы говорим, это чистая правда. — Когда его ждать на прилавках магазинов? — В этом году, я надеюсь. Если повезёт — весной, если как обычно — осенью. Новый составСостав группы на сегодняшний момент (2007 год): Дмитрий «Dee» Курцман — воакл, гитара, мандолина На звуке у дартсов сидят вот эти товарищи: — В прошлом году в THE DARTZ произошли существенные перестановки в составе. На скрипке у вас сейчас Игорь Бурмистров, аккордеоном и баяном (фортепиано?) заведует Рома «Пуннен» Сливинский, самый молодой участник THE DARTZ Кирилл Паньшин отвечает за флейту (ещё какие-нибудь духовые имеются?). Ничего не перепутала?
— Как ни странно, всё правильно. Хотя мы сами уже путаемся, кто мы и сколько нас. Особенно в поездках, всё время приходится по головам считать, как детский сад на выезде — все в автобус сели? Кого-то нет? Спроси любого из DARTZ — сколько сейчас в группе людей — последует двух–трёх секундная пауза, счёт с загибанием пальцев. Так вот, наши новенькие. Все трое пришли в группу в прошлом году. Кирилл играет на разных духовых, у него есть и блоки, и вистлы, и жалейки. Рома Пуннен, помимо всего прочего, умеет играть на волынке — но он, как настоящий джентльмен, этого не делает. Игорь Бурмистров — ну, что тут скажешь. Игорь — это скрипка, а скрипка — это Игорь. После планки, заданной Анфисой, любая другая кандидатура была бы шагом вниз. — Интересно было бы узнать, сколько в группе профессиональных музыкантов? У кого есть музыкальное образование? — У Ромы есть — по классу фортепиано. Бурмистров закончил эстрадно-джазовое училище по клавишным инструментам в Ереване (он оттуда родом), а в армии играл на барабане. Все прочие — самоучки-недоучки. Игорь (Старостин) в школе тоже учился играть на пианино, Кирилл учится по классу гитары, Деодан до всего дошёл шаманским врубом. Все остальные стараются восполнить недостаток образования упорством, в той или иной степени. — Расскажите о каждом музыканте обновлённой группы в двух словах — дайте психологическую характеристику их роли в группе. Кто тихоня, кто активист и т.д. — Пуннен — он самый буйный и хаотический участник DARTZ. У него всегда очень много идей, и все они лезут сразу. Мы, как можем, подвергаем этот безумный алмаз огранке. Далее… Кирилл — очень серьёзный молодой человек! Вот именно так, в двух словах. Игорь — который Бурмистров — он вроде ничего особенного не делает, но когда он начинает играть, это всегда именно то, что нужно в данный момент. Слон — всегда был архивариусом. У него никогда ничего не пропадает, он может помнить песни и идеи, которые все давно забыли. Деодан — это наша внутренняя Мексика. Сказано как-то странно, но в двух словах нельзя объяснить, кто такой Деодан. Саша — самый позитивный человек, все от него этим понемногу заразились, и половина группы копирует его жесты и интонации. Если вдуматься, человек ведь во многом копирует тех, кто ему нравится. Поэтому мы все более-менее одинаковые. Игорь — который Старостин — причина моей гордости за нашу группу. Может, мы как ансамбль и не заслуживаем «Грэмми», но то, что мы с этим человеком уже 27 (!) лет вместе, из которых 18 лет что-то бренчим на гитарках — определённо заслуживает какой-то премии, какого-нибудь нехитрого приза зрительских симпатий. С Игорем мы, кроме всего прочего, соседи и даже уже родственники. Ещё у нас есть некий Бехолдер, он рулит звук. Он бывший семинарист, поп-расстрига, так что мы, когда проверяем микрофоны на взрывные согласные, обычно говорим: «Поп за пультом, поп за пультом». Ну и я… порчу остальным жизнь помаленьку, подбрасываю разные идейки, гляжу, что получается. Короче, девять нас, как назгулов. — Какие отношения сейчас сложились в группе? Ваши соратники — это ваши друзья? Другого и быть не может? — А другого быть и не должно. В настоящей группе соратники всегда друзья. Иначе это уже не группа, а «проект». Если играют какие-то случайные люди, «нанятые», вряд ли у группы случатся моменты синергии, когда на концерте или на репетиции из импровизации вдруг рождается что-то новое, непредсказуемое, прекрасное. Если в группе играют люди, которым всё это уже по барабану — тоже ничего хорошего не выйдет, причём у всех. Сейчас в группе изумительная атмосфера, о чём говорит тот факт, что со дня сбора нового состава (ноябрь 2006-го года) дартсы почти перестали пропускать репетиции. Что неслыханно само по себе. Ну, за исключением Бурмистрова — он сидит в Москве и репетирует с нами через интернет, анализируя записи. Но даже и он, когда в Питере, не пропускает репы. У нас с этим сурово: пропустишь пару реп — рискуешь не узнать песню. — Такое большое количество инструментов в группе вам не мешает? Или наоборот, так даже интересней — заново нужно продумывать аранжировки? — Да, мы сейчас переделываем почти все интересные нам старые песни под новый состав. Очень много «каши» вылезает. Когда в группе, как сейчас, собираются четверо солистов, тут уже не обойтись без нот, без разрешения конфликтов на уровне аранжировки. Если так пойдёт, лет через двадцать знать ноты буду даже я. Об истоках— В своей Истории вы рассказывали, как подбирали название будущей группы. И в конце концов, остановились на THE DARTZ. Какие факторы повлияли на этот исторический выбор, не припомните? Вам хотелось ёмкого, лаконичного звучания? Или вы вкладывали какой-то смысл, может быть, настроение? — Если честно, мы ничего в это название не вкладывали. Оно висело на стене. Другие варианты были ещё хуже. В этом плане я очень рад за Пуннена: он, не заморачиваясь по пустякам, назвал свою группу просто ЛЕД ЗЕППЕЛИН. Ещё мне очень нравится название ТРОЛЛЬ ГНЁТ ЕЛЬ. Это, я так считаю, гениальное название. — А вот интересно, помогает ли вам однажды выбранное название корабля в плавании?
— На самом деле, мешает. Например, если на нашем концерте соберётся многотысячная толпа, ей очень трудно будет скандировать наше название. В отличие от тех же ТРОЛЛЬ ГНЁТ ЕЛЬ. Короче, THE DARTZ — дурацкое название, кроме того, в 50-х годах в Америке уже была такая группа, именно с «z» на конце. А разведка доносит, что в Великобритании появились какие-то отморозки с гитарами, которые тоже назвались THE DARTZ. Я надеюсь, им так же трудно, как и нам. — Почему вы однажды захотели собрать свою группу? Какие мотивы двигали неокрепшими умами? Какие кумиры стояли перед глазами? — Я не припомню, чтобы мы так уж сильно «захотели» собрать свою группу. Скорее, было так — мы обзавелись гитарками, освоили три аккорда, а у Игоря было пианино — это всё решило. После этого не собрать группу было просто глупо! Кумиры у нас стояли перед глазами понятно какие: Борис Гребенщиков с «Поездом в огне» и Виктор Цой с «Аллюминиевыми огурцами». Мы хотели быть ими — то есть рокерами, не огурцами… Мы хотели быть битлами. Игорь хотел быть пинк флойдом. Потом пришёл Эрмано, который никем быть не хотел, за что честь ему и хвала. Умы были очень неокрепшие, и нас кидало из стороны в сторону. Да и до сих пор кидает, если честно. Игра в ассоциации— Предлагаю игру, я называю ассоциации, которые вызывает у меня группа, а вы говорите мне, что связывает вас с ними. — БИТЛЗ. — Это мы. — Дартс. — Игра в дротики? Я очень плохо играю в дартс. — Ирландия. — Пьянство, дождь, картофель. Мне всё это очень симпатично, но от некоторых народных ирландских песен уже тошнит, если честно. Вот приближается день святого Патрика… я очень люблю этот праздник, то, как он проводится в Питере — каждый год это торжество позитива, радостная музыкальная пьянка, всеобщие танцы и сейшны. Словом, Ирландия — это очень хорошо. — Хоббиты. — Примечательно, что первая репетиция нашей первой группы состоялась именно 22-го сентября, в день рождения хоббитов Бильбо и Фродо. Так нам это всё очень близко и симпатично. Вообще, «Властелин колец» уже стал частью нервной системы. Эту книгу уже незачем читать. — Пабы. — К питерским пабам я относился с некоторым недоверием, но после двух–трёх посещений «Шэмрока» на Театральной площади можно сказать, что я, пожалуй, люблю пабы. Ну, по крайней мере, этот паб я люблю. — Свинья. — Свинья — это очень хорошо. В любом контексте. — Моряки. — У нас такое митьковское, лубочное представление о моряках. Братки, хором поющие матросские песни. То есть все наши моряцкие приколы — они не о настоящих моряках, а о вот таких нарисованных. Хотя вот я был на флоте несколько недель, мне даже понравилось. И Слон был. Но вряд ли я захотел бы стать моряком. — Питер. Что для вас Питер — просто город, в котором вы живёте или нечто большее? — Питер — серьёзный город с прямыми улицами, холодный и сырой, иногда до невыносимости. Питерские жители тоже не сахар, но близость моря и карельских лесов наполняет всё это смыслом. Я горжусь тем, что я питерец, и когда мы играем на фестивалях, то, если какая-нибудь питерская команда классно выступает, то я очень радуюсь. Вот, недавно выступали с ИВА-НОВА — и я уверен, что на этом фестивале мы с ними были лучшие. Потому что «Зенит» — чемпион, это всем известно. — … (здесь может быть ваша ассоциация) — Поезда. Большие железные штуковины с болтами и заклёпками! Это несущиеся за грязным окном дома, деревья, песни в накуренном тамбуре, нетрезвая группа вываливается на перрон в Рязани, в Нижнем Новгороде, в смертельную рань в Петрозаводске. Пусть это звучит страшно, но поезда — это наш второй дом. Насчёт БИТЛЗ, если серъёзно — это та музыка, которая делает меня живым всякий раз, когда я их слушаю. После их песен во всём находится смысл. Когда мы писали альбом, всё лето, я, помнится, вообще ходил в какой-то эйфории: подумать только, мы делаем то же, что делали BEATLES! Сидим в студии! В наушниках! Сколько лет это происходит, никак не могу привыкнуть, всегда радует. Страшно подумать, что было бы со мной, попади я в студию на Abbey Road. Хотя вон, Макаревич на Abbey Road записался, даже жал руку Джорджу Мартину и как-то после всего этого жив остался. Меня бы точно порвало на части от избытка чувств. Дартширский фольклор— В далёком 1997-м в вашу жизнь «вошла и засверкала изумрудным светом сказочная страна Ирландия». Вы там были, вообще, когда-нибудь? Настоящих ирландцев видели? — Я несколько раз выпивал с представителями кельтских народов — с шотландцами, с бретонцем, с итальянцем из Северной Италии. Очень душевно. Это занятие, в котором они все понимают толк, как и русские. В самой Ирландии никогда не был, но это упиралось, в основном, в дорогие авиабилеты. Сейчас появилось много копеечных авиакомпаний, да хотя бы тот же ирландский «Ryanair» — думаю, теперь поездка в Ирландию лишь вопрос времени. Если говорить о влиянии — на Ирландии свет клином не сошёлся. Бретонский фольклор на нашу музыку повлиял гораздо сильнее. Я люблю Бретань и всё бретонское, я был там, у меня там есть друзья и даже родственники. — Как появился Дартшир? — Его, как и всё, создал Бог в один из дней творения. Подозреваю, это был у него не самый удачный день. Мы же нащупали и начали изучать эту тему в альбоме «Ярмарка». Альбом, кстати, так и должен был называться — «Ярмарка в Дартшире», но потом слово «Дартшир» отпало как само собой разумеющееся. Затем в альбоме «Франсуазиг» исследовались морские границы Дартшира, «Переверни страницу» показал, что в Дартшире полно птиц, ну а новый альбом, наверное, расскажет нам о железных дорогах графства. — Что это за загадочная страна? Мифическое несуществующее 33-е графство Ирландии? А может, Дартшир — это дух? — А в Ирландии 32 графства? Я не знал… Да, Дартшир — это место, его география и население определены нашими песнями. Оно такое же реальное, как и посёлок Шушары Ленинградской области. Как и в Шушары, в него можно попасть — только для этого не надо садиться в поезд, достаточно поставить любую нашу пластинку. В каком-то смысле попасть в Дартшир гораздо проще, чем в Шушары — и, в отличие от Шушар, вам там не настучат по голове, если только вы не начнёте себя вести неадекватно. — Что это за фишка с хором дублинских моряков у вас была? Эти моряки — вроде придуманных персонажей, населяющих ваш сказочный Дартшир (на обложке альбома «Ирландские поминки» значится: «песня «Зелёная Заря» записана с участием хора дублинских моряков им. Шуэля О'Руна»)? — Не совсем. Мы эту песню целиком записали за одну ночную сессию. Где-то под утро страшно устали — тут-то и появились моряки. Если кто-то считает, что этот хор записан многократным наложением — пусть узнает, что песня писалась на восьмидорожечный магнитофон, на котором восьмая дорожка постоянно глючила. Так что всё честно, у нас просто не было возможности для наложений. — Это правда, что какая-то из ваших песен стала гимном IRA? Или это телега такая? — Я бы не хотел, чтобы это было правдой. Я не люблю IRA, не люблю экстремизм, даже в освободительных целях. С наших концертов давно уже делись люди, стоящие с поднятым вверх кулаком. Если какая-то из наших песен стала гимном IRA, я надеюсь, они хотя бы перевели её на английский — я, кстати, слышал, что по Ирландии ходят несколько песен DARTZ, переведённых на английский язык, их даже выдают за народные. — Вообще, человеку непосвящённому трудно отличить вымысел от реальности, настолько тесно они переплелись. — Разумеется. Но я могу вас уверить лишь в одном: всё, что я говорю — чистая правда. Trust me as you trust yourself. Закоулки кухни THE DARTZ— Как проходят репетиции? У вас полная демократия или вы как лидер задаёте тон? Насколько приветствуется индивидуальная инициатива в придумывании аранжировок?
— Ну, лидер группы, как может, давит всякую инициативу, гнобит басиста и пытается всё придумывать самостоятельно. Слава Богу, этот номер почти никогда не прокатывает. Поэтому репетиции у нас проходят, как у всех подобных босяцких фолк-групп: один приносит идею или даже показывает демо-запись — другие вносят свои коррективы, иногда очень-очень серьёзные. Или просто один вдруг садится и начинает что-то мощно играть, а остальные волей-неволей присоединяются. Мы так «Гальярду» сделали. Игорь Лисов, мой друг и музыкант, которого я очень уважаю, однажды сказал: «Когда несколько человек тянут на себя музыкальную ткань, она натягивается, становится упругой, в ней рождается какое-то даже посверкивание». Вот когда есть такое посверкивание, то значит всё правильно с песней. А один человек — что он может? Он не может вложить в аранжировку больше, чем есть в нём самом. А в одном человеке, если он не Моцарт, как правило, не очень много идей. Я давно уже не обольщаюсь на этот счёт. Но вот когда за дело берутся двое, трое — тогда-то и становится понятно, что группа единомышленников намного эффективнее автора-одиночки. — На сцене вы играете так, как планируете, репетируете или возможны неожиданности? Насколько большую роль в ваших концертах играет спонтанность, импровизация?
— Как сказал Кирилл (или Пуннен? Впрочем, в этом все сходятся): «Если не импровизировать, то зачем тогда вообще играть?». Вряд ли к этому можно что-то добавить. «Я смотрю наши первые видеозаписи и вижу там зашуганных молодых людей, жмущихся на сцене с гитарами. Такие вежливые, тихие. Конечно, это прошло со временем. Сейчас мы стали наглые и весёлые. И только совсем недавно поняли, что можем наконец-то, находясь на сцене, сосредоточиться на передаче настроения, то есть на более тонких материях, нежели исполнение и попадание в долю. Уж там, слава Богу, группа сыгралась и на сцене не разъезжается, даже если звука нет совсем. Тут самое время о душе подумать. Теперь основные задачи — построить концерт, увлечь слушателя, увлечь друг друга» (Dee) — Главное для вас — песней создать настроение, вызвать отклик в сердцах слушателей. Верно? — Абсолютно верно. На концерте главное — чтобы люди были счастливы, чтобы возникла магия, эйфория. Потом слушаешь записи и думаешь «что за говно, почему все так радовались?». А на самом деле, всё просто: на концерте как раз и возникают те моменты, когда исчезает вчера, исчезает завтра, уходят все заботы вчерашние и завтрашние, остаётся лишь тот настоящий момент, который ты и проживаешь по-настоящему, всё видя и всё слыша. У нас одна песня так и начинается — «хэй-йя, открывай глаза». И вот уже наша забота, чтобы в этот момент звучала хорошая музыка и вокруг горели красивые огни. «простенькие, прихипованные зарисовки повседневной жизни, которые мы исполняем и по сей день, ничуть об этом не жалея» (Dee) — Это делали и Битлы, нет? По крайней мере, они с этого начинали. — Они всю дорогу это делали. Мы тоже никогда не уходили от этой темы, хотя, может, песни стали подлиннее. Но поём всё о том же, о жизни — которая, как известно, печальна и проста. У нас тексты пишут двое — я и Слон. Слон любит сказочные сюжеты со всем этим слегка готическим антуражем, а мне больше нравится, когда сказка просвечивает сквозь повседневность. Поэтому мне очень нравится текст песни «Переверни страницу» — там, надеюсь, эта мысль высказана предельно ясно: из века в век происходит одно и то же, меняются только декорации. «Нам нужны люди, а не инструменты, потому что звук DARTZ — именно в людях. Если что, мы добавим любой инструмент, который услышим в аранжировке. Или научимся играть, если возникнет необходимость» (Dee) — Какие качества должны быть присущи настоящему дартширцу? Каким требованиям в обязательном порядке должен удовлетворять музыкант THE DARTZ? — Позитивный склад ума и любовь к музыке. Больше ничего не нужно. Из этих двух качеств растёт всё остальное, что нам так необходимо: тяга к сочинительству, желание петь, любовь к застольям и путешествиям, честолюбие, жизнелюбие, элементарное любопытство. «Иногда сидишь, сочиняешь, но получается не очень. Но есть тексты, которые сразу прыгают в голову — что подтверждает тот интересный факт, что поэт, сочинитель, на самом деле ничего не сочиняет, а лишь транслирует передачу более высокого порядка, более или менее достоверно. Потому что, как я считаю, существует некая божественная радиостанция, которая вещает двадцать четыре часа в сутки, без выходных. Её волна всё время глушится помехами, но иногда звучит чисто, и ты просто записываешь то, что слышишь. Она и картинки транслирует, и музыку, и много ещё чего. Иногда помех нет вовсе, и ты слышишь несколько связных фраз, видишь отчётливую картину. Тогда получается отличная песня. Иногда удаётся разобрать только пару слов, и ты их включаешь в текст — и потом слушатель без труда узнаёт эти слова, потому что в этих местах всегда по спине бегут мурашки и в горле ощущается комок. Ну, у всех это по-разному, конечно, но, думаю, всем это знакомо» (Dee) — Вот, явно умный человек сказал, я с этим полностью согласен! — Заковыристый вопрос. У каждого музыкального коллектива есть свой эгрегор, Дух, который её ведёт и направляет так, чтобы тот выполнил в этом мире свою определённую миссию, эдакий ангел-хранитель группы. Как вы думаете, почему ваша группа удостоилась иметь такого Хранителя? Ведь 10 лет уже о чём-то говорит, не так ли? Как говорят, ребёнок оказался жизнеспособным и на редкость жизнерадостным. Не могли бы вы озвучить миссию DARTZ, как видите её вы?
— Я не знаю, чем мы так отличились перед Провидением, что оно не дало нам разваливаться все эти годы. Но я твёрдо знаю одно. Любая компания друзей — а мы именно компания — живёт лишь до тех пор, пока есть дело, которое их объединяет. Когда это дело заканчивается, компания исчезает, люди опускаются на дно, обрастают ракушками, теряют друг друга из виду. Я это много раз наблюдал. Пока хоть один из нас продолжает писать песни, которые остальные желают сыграть, группа живёт и развивается. Вот в таком виде и существует наш ангел-хранитель. Больше никаких секретов нет. — Давно хотела спросить, кто рисует вам такие красивые афиши? Мне запомнилась афиша к «Бельтайну–2005», при одном взгляде на неё сразу создаётся весеннее настроение. А ещё обложки ваших альбомов «Ярмарка», «Переверни страницу», которые когда-то нарисовала Анфиса, очень запомнились — прямо целые картины получились со своим настроением. Есть ли у вас свой художник? — Всё это Анфисины рисунки, и афиша к «Бельтайну» тоже её, причём, там было два варианта: один пошёл на афишу, другой — на флаеры. И оба были прикольные, очень светлые, весенние. Сейчас афиши рисую, в основном, я, но у меня, конечно, стиль помрачнее. И я не профессиональный дизайнер, так что тут бывают свои удачи и свои неудачи. Мне очень нравится афиша к прошедшему «Самайну», без ложной скромности могу сказать, что она офигительна. А вот к декабрьскому концерту афиша не получилась. Поскольку мы раздаём часть афиш ранним посетителям концертов, то всегда стараемся их делать симпатичными, самодостаточными. Чтобы повесить на стену можно было. Я, например, их вешаю в туалете. В своём туалете не станешь же вешать какую-нибудь гадость? — Кто решает административные и организационные вопросы группы? Есть ли свой директор? — Как недавно выяснилось, директор у группы есть, и ещё какой! Во время выступления на «Фолк-рок-форуме», когда группа рубилась на сцене, к одной из наших девушек в зале клеился какой-то перец, утверждавший, что он — директор DARTZ. Может, он читает сейчас это интервью — тогда пусть выходит на связь, нам всегда нужны предприимчивые молодые люди. — Какие музыкальные коллективы вас вдохновляют сейчас? Кто является авторитетом? — У всех они свои. Ну назову я несколько имён из истории музыки — так и так всем понятно, что это гранды. Я лучше скажу о наших близких музыкантах, о тех, кого лично я люблю и уважаю. Я очень люблю музыкантов ЗЕЛЁНЫХ РУКАВОВ, Игоря Лисова и Данилу Денисова, мне нравится всё, что они делают. Мне кажется, это два Моцарта нашего времени. Радует, когда рядом есть какие-то талантливые светлые люди. Я не знаю, что должно случиться, чтобы все вдруг увидели это и поняли, пока это не исчезло. Кеп из REELROADЪ — очень правильный мудрый человек, со своим мнением по всем вопросам, я всякий раз хожу как живой после общения с Кэпом. Мне нравится, какие песни пишет Шон из BELFAST, и мне даже досадно, что некоторые написал не я. Мне нравятся по-хорошему упёртые люди, которые, невзирая ни на что, делают своё дело, даже без особой надежды на успех. Я бы, наверное, так не смог, но я вижу, что у других получается, и, наверное, попробую так же, когда придёт мой черёд. Мне нравится самоотверженность Игоря Бурмистрова. Мне нравятся люди, у которых есть любопытство к жизни и такой позитивный взгляд на все вещи. И главное, в нашей группе я в каждом вижу черты, которые я хотел бы позаимствовать. Это не кумиры, но это друзья, у которых я учусь понемногу, понемногу меняюсь в лучшую сторону. Поэтому я ещё раз повторю: я всеми этими людьми горжусь и стараюсь у них учиться. — Не хотите книжку свою к десятилетию выпустить? Туда бы могли войти ваши повести («Сказание о Сиде», «Золото») да и весь дартширский фольклор, накопленный за десять лет. Я думаю, каждый уважающий себя поклонник DARTZ вмиг бы её купил. — Думаю, каждый уважающий себя поклонник DARTZ уже скачал всё вышеупомянутое из интернета, прочёл, покрутил пальцем у виска и удалил. Но вообще, книжка — это правильно, и, может быть, мы займёмся этим в свободное время. Хорошая идея, например — выпустить книжку с аккордами, песен-то до фига. Я уверен, такую книжку было бы полезно почитать даже кое-кому из DARTZ, на репетициях! — Кстати, раз уж заговорили о книгах. Есть ли у вас настольная книга, которую вы постоянно перечитываете и из которой черпаете своё вдохновение? Какая книга сейчас является вашей любимой? — «Ветер в ивах» Кеннета Грэма. Один мой знакомый как-то сказал — в мире полно книг про то, как жить нельзя, есть книги про то, как жить можно, но вот эта книга — про то, как жить НУЖНО. Я всем рекомендую её прочесть — причём, ни в коем случае не в оригинале, а в правильном русском издании с сумасшедшими русскими иллюстрациями. — Не секрет, что на ваших концертах народ танцует ирландские танцы. А вы сами умеете танцевать? — К сожалению, нет. Сколько раз прекрасные девушки вытаскивали меня танцевать — это было жалкое зрелище. Я ещё и стесняюсь очень, вдобавок. «Сойдя со сцены и выйдя к ночной Неве, мы наконец задали себе этот вопрос — а что дальше? Что даст ещё один концерт в «Африке»? ещё одна тусовка? снова всё те же старые добрые песни? Зачем мы вообще играем эту музыку, и музыку ли мы играем последние полгода?» (Dee) — Так зачем вы играете эту музыку? И музыку ли вы играете? Ответьте на ваш вопрос : ) — Этот вопрос был задан много лет назад. С тех пор было несколько случаев, когда я убедился в том, что мы играем именно музыку. Эти случаи редки, но настолько хороши, что хочется снова это испытать.
Я могу поделиться этим более развёрнуто. Существует некое общее музыкальное пространство, ну, допустим, в форме шара. Пусть будет шар. Там, внутри, и находится вся музыка. Именно оттуда и идёт трансляция. Гениальные музыканты входят туда свободно и находятся там столько, сколько захотят. Остальным же перепадает лишь время от времени видеть сквозь открывающиеся двери и дырочки в поверхности шара, как там всё сияет внутри, и очень, очень редко делать шаг–два внутрь от порога. И даже если кто попадает внутрь, он долго там не продерживается. Но если ты туда однажды попал, то это ощущение прикосновения к тому же пространству, где живут Моцарт и Маккартни — оно оправдывает всё. Оно оправдывает 99% остальных наших потуг на музыку. Потому что это ведь не музыка — большинство из того, что звучит по эту сторону, что играем мы и другие. Это, в лучшем случае, имитация, какие-то похожие движения и звуковые колебания. Но когда что-то получается, это всякий раз незабываемо. — Какой концерт вам больше всего запомнился? — Концерт Роберта Планта в «Ледовом» был несказанно хорош! Вот Плант — ангел, он в этом шаре давно уже прописался и оттуда вещает. «И мы решили, что если концерт и был последним, то не последним в смысле «после чего-то», а «последним перед чем-то». Будущее обещало быть интересным» (Dee) — Главное для вас, чтобы вам лично было интересно то, чем вы занимаетесь? Как говорят, покой вам только снится, и вы сами ищете для себя трудности, нет? — Нет, мы ищем не трудности, мы просто выбираем такой путь, на котором нам самим будет интересно. Мы авантюристы. Мы сделали фотосессию на борту фрегата «Штандарт» для обложки пластинки, хотя проще всего было бы сделать монтаж в фотошопе. Мы не поленились привезти на опен-эйр в Москву звукозаписывающую технику и записать голоса наших друзей-музыкантов, чтобы потом в студии собрать из них хор — хотя зачем было бы идти на все эти нерациональные хлопоты? Мы сами делали сэмплы для «Ярмарки». Однажды мы записали даже грозу. Для нового альбома мы записали в студии настоящий струнный квартет. И вы ещё не знаете, какую штуку мы задумали для новой обложки! Короче, ответ на вопрос — «да», это, пожалуй, главное. — То, что вы делаете, вы делаете, в первую очередь, для себя? А потом уже для других, если повезёт? Важна ли для вас обратная связь с публикой — на концертах? Общение с поклонниками группы?
— Мы делаем всё, в первую очередь, для себя. А уж потом другие, если повезёт ИМ, видят это на концертах. Вот именно так и нужно формулировать. Обратная связь с публикой, конечно, важна, но если публика называет чёрным то, что мы видим как белое — мы не станем публику слушать. Даже если никого вокруг не останется, музыка-то наша никуда не денется, верно? По большому счёту, даже если мы сами куда-то денемся, музыка не сильно пострадает. Так что всё для себя, пусть это никого не шокирует. Далее следуют ремарки из дневника о записи альбома «Ярмарка» — самого яркого и характерного, на мой взгляд, альбома THE DARTZ, а потому рекомендуемого мною к прослушиванию в первую очередь для начинающих дартсоманов. «Стремясь к максимально «народному», тёплому звучанию, мы постоянно бодались со звукооператором. Профессионал своего дела, он пытался донести до нас понятие современной музыки… но тщетно. Музыкальное развитие большинства участников группы застряло где-то году на 1975-м, и никаких хитрых «лупов», «сэмплов» и откровенно синтезированных звуков группа не принимала» (Dee) — Чем вас так притягивают 60–70-ые годы, или я что-то неправильно поняла? Вы обожаете progressive rock тех времён — британский, европейский? Наверняка, это не просто интерес — тут есть что-то другое. Может быть, зов крови? — Лет пятнадцать назад я бы пропёрся от «Зова крови» на полную катушку, я бы там был бы весь, с зажигалкой в первом ряду. Но тогда не было МЕЛЬНИЦЫ, поэтому мы сидели на случайных кухнях и снимали с друзьями KINKS и PROCOL HARUM. Вот эти вибрации, эти альбомы конца шестидесятых я до сих пор считаю самым правильным временем в новой музыке. Тогда было время всеобщего озарения, помешательства, открытий, всем всё было интересно, постоянно появлялось что-то новое — и вся музыка тех лет этим возбуждением просто пропитана насквозь. Я одно время целенаправленно собирал альбомы 1967-го года — потому что в них был просто апофеоз всего этого. Там всё кипело. А сейчас ведь даже не булькает — так, изредка пузырёк всплывёт со дна. Сейчас — время всеобщего равнодушия. «Новая группа? Ну да…», «Новый альбом? Послушаю как-нибудь…», «Новый клуб? Схожу через годик, если не закроется». А раньше было так: «Новый альбом, группа, клуб? Кто-то выпустил книгу? ДАВАЙ!». — Современной музыке — не место в THE DARTZ, это аксиома? — Нет, это неправильный вывод из какого-то сомнительного нашего высказывания, сделанного явно в нетрезвом виде. Тут, скорее, другая ситуация. Я пока не вижу в новой музыке ничего хорошего, чтобы этим заняться. Как можно заниматься тем, от чего не прёт? Как можно вообще находится рядом с этим, когда ты видишь, что оно мёртвое? «В душе фолк-музыканта обнаружилась скрыто дремлющая тяга к злобе и мясищу» (Dee) — Хотя, не всё так просто, как кажется на первый взгляд : ) Но тем не менее, эта «злоба» и стремление к «колбасе» в корне вами подавляется и искореняется при окончательной записи и сведении альбомов, правильно я поняла?
— И это тоже не так. В музыке важны динамика и контраст: громко — тихо, быстро — медленно. Если исключить из музыки «злобу» и «колбасу», перестанут звучать все медленные лиричные фрагменты, будет просто не с чем сравнивать. В этом смысле, мне очень нравится наша песня про море — там за семь минут от простой лёгкой акустической баллады музыка развивается до симфонического забоя с перегруженными гитарами. В этом вся сила, в контрасте! А вовсе не в «мясище» или в его отсутствии. Губит музыку монотонность, а не злой дядька с дисторшном. «Любую хорошую современную песню именно фолковые мотивы делают хорошей. Вот мы и стараемся держаться этой линии» (Dee) — Так всё-таки, каким словом вы сами называете ту музыку, которую сейчас играете? — Фолк? Рок? Фолк-рок? Кому это важно? О музыке в целом«Это было так непохоже на тяжёлый и давящий мир ИНЫХ и радовало меня несказанно. На смену тяжести и отчаянию пришла лёгкость и добродушие. «Я продам свой паспорт, двину все пластинки», как пелось в «Поминках» — да, это относилось и к нам» (Dee) — Вы не любите рок? Что в нём вам не нравится? Как относитесь к русскому року?
— Давайте разберёмся. Во-первых, рок я очень люблю, и единственное, что в нём не нравится, это дубовость некоторых групп — поздние WHO, DEEP PURPLE, все URIAH HEEP как раз такие вот группы-дуболомы, однообразные, потерявшие динамику, какую-то болезненную хрупкость и силу ранних произведений шестидесятых. Что касается русского рока — русский рок ужасен. Если попытаться подумать головой — мне очень не нравится, когда слово торчит над музыкой. Это вот такая попытка осмыслить иррациональное, потому что на самом деле «русский рок» — иррациональное явление. Поэтому ругать его или иметь на этот счёт какую-то точку зрения — бессмысленно. Как можно ругать то, что в тебе сидит с рождения, и по жизни часто случаются такие моменты, когда просто необходимо зажать на гитаре какой-нибудь Am7, вытащить баян, завыть «ой-йё»? В нашей стране зайди в любой дом и погляди на антресоли: там непременно обнаружится какой-нибудь баян. И хорошо! И даже очень хорошо! Для нашей группы «русский рок» — ориентир, кхуман, граница, за которую нельзя заходить. Мы всё время ориентируемся на Цоя, на ДДТ — не выходит ли похоже? Не торчат ли из печки, не дай Бог, лыжи? А потом люди думают, что у DARTZ незамысловатые глупенькие тексты… Но я лучше стану петь «ла-ла-лэй-ла», чем буду грузить слушателя тем, что и сам не до конца понимаю. Кроме того, на одного весёлого дурака из DARTZ обязательно найдётся десяток мрачных бородатых умников с грузными текстами, так что равновесие сохраняется. — Что такое фолк-рок? Недавно в интернете прозвучала формула: фолк-рок — по текстам это истории, сказки. Добавлю, необязательно взятые из фольклора разных стран, они могут быть и авторскими — но, при этом, образный ряд должен перекликаться с архетипами народных песен. Вы согласны? У КИШ тексты тоже такие с историями, но, тем не менее, они не фолкеры. Может быть, здесь есть ещё один критерий, отличающий жанр фолк-рока — своё особеннное настроение, отношение к миру, выражающееся в общих чертах музыки? Что вы думаете по этому поводу?
— Фолк-рок, я когда-то писал об этом, это синтетический жанр, в большинстве случаев заимствующий самое худшее у своих составляющих: дубовость рока и занудность фолка. Это так почти у всех. Я тут недавно смотрел на DVD сборник концертных номеров FAIRPORT CONVENTION, STEELEYE SPAN… Это же ужас, мёртвая музыка! И мы равнялись на этих истуканов, на эти пни! Это как фестивали в клубе «Арктика» — а пожалуй, что и «Арктика» повеселее будет. Но ведь, чёрт возьми, есть и другая сторона: у рока есть сила и динамика, а у фолка — глубина и красота. Почему бы не взять именно это? Вот мы стараемся сочетать именно яркие стороны фолка и рока. Мы стараемся играть живую весёлую музыку. Фолк — это не столько шаманизм и обряды, сколько позитивный взгляд на жизнь и смерть. И в отличие от искусственных жанров, от того же «русского рока», фолк — всегда живой, современный. Чтобы не прерываться, у него есть изумительное свойство — он очаровывает и увлекает, и когда первое очарование проходит, ты уже несёшься к инструменту, ты хочешь попробовать сыграть как минимум так же. Потому что это же так просто, так красиво! Так что фолк можно сравнить с цветком, а фолкеров — с пчёлками. …А вот «русский рок», да и бОльшую часть рок-музыки я бы сравнил с другим цветком, с росянкой. Правда, противно? Я очень уважаю и Кейта, и Курта, и Джима, и Джанис, и Сида, но что с ними случилось, как не это? «Быть модными — это не наш стиль. Это противно. Мы всегда ищем новое» (Слон) — Как вы относитесь к шоу-бизнесу? Хотели бы вы стать раскрученными? Или ваша свобода вам дороже денег и мимолётной популярности? И вообще, что для вас важно? — И опять всё не так! Для нас важно остаться DARTZ. Как в рекламе: мы всегда знаем, когда «DARTZ», а когда «не DARTZ» — это наше внутреннее чутьё и есть основной эталон. А DARTZ — ёмкое понятие, и никто не сказал, что оно исключает раскрутку, известность и прочее. Понятия свободы-несвободы здесь неприменимы! Грязная гримёрка под лестницей, плохой звук и полная неизвестность — это такая же несвобода, как и зависимость от дяди с сигарой. Я хочу, чтобы наша группа стала известной и хорошо оплачиваемой, хотя бы для того, чтобы играть на хорошем звуке большие концерты, нормально звучать, чувствовать себя хорошо поработавшим после концерта. Чтобы не было стыдно за звук и свет. Чтобы не приходилось переодеваться в складском помещении, где висят мороженые свинные туши. Чтобы папа, увидев меня по телевизору, понял, что я занимаюсь большим серъёзным делом, в конце концов! И быть модными — не наш стиль не потому, что плохо быть модным как таковым, а из-за того, что моде всегда сопутствует какая-то суета, сиюминутность. А так, нет ничего плохого в том, чтобы быть модным. Вот я недавно купил модное дорогое пальто и с удовольствием в нём хожу, чувствую себя модным. И Слон, насколько я вижу, тоже не в обносках ходит. Так что это всё лукавство и суета — впрочем, как и любые высказывания на публику. На самом деле, всё совсем не так. Всё это, как говорит наш барабанщик Саша, абсолютно, совершенно не важно!
P.S. Новости агрокультурыКак стало известно по неопровергнутым данным, недавно свиноводы Дартшира вывели модификацию породы Дартширской Пятнистой — Дартширскую Долматинскую: она отличается окрасом, по виду он схож с окрасом собак-долматинцев. Подробности о том, как дартширским селекционерам удалось вывести такую породу, об их целях и задачах, выясняются. Напомним, Дартширская Пятнистая — уникальная порода, выведенная в Дартшире ровно сто десять лет назад, в 1897-м году. Впервые демонстрировалась на Весенней Скарборской Ярмарке, проходившей в мае 1897-го года, селекционерами-любителями Томпсоном и Бланковски, однако международного признания добилась после попадания в пятёрку лидеров на «Northern European Fair» в Гааге (Голландия) в 1965-м году и получения «Golden Award» в 2000-м году в Будапеште. © Copyright Пресс-служба ТОНК «Облако-9» | ||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||
