TOHK «ОБЛАКО-9»

 Облако-9  Новости  Статьи  Рецензии  Гостиная  Подписка  Благодарень

КАЛИНОВ МОСТ – Обращение: Исторический ностальгический экскурс

Это было в далёком уже 1989-м году, в славном сибирском городе Томске. Я была студенткой университета, подрабатывала лаборантом и фанатела по тяжёлому року. Дальше привожу строки из моего девичьего дневника, поэтому повествование будет идти почти в настоящем времени.

…Как-то, просматривая газету «Молодой Ленинец», я наткнулась на маленькое объявление о том, что с программой «Новогодний Калейдоскоп» приезжают группы из центра Стаса Намина; в день выступают по две группы; и дальше идёт список групп. Моё внимание привлёк только ПАРК ГОРЬКОГО. В среду 11 января подходит ко мне сослуживица: «Не хочешь сходить на КАЛИНОВ МОСТ и ВОСКРЕСЕНЬЕ?» КАЛИНОВ МОСТ? Из дебрей моей памяти всплыло смутное-смутное воспоминание, вроде где-то что-то про них слышала, и очень хорошее. А ВОСКРЕСЕНЬЕ, как я думала, давно распались, но они мне нравились. Хорошо, посмотрим. И я взяла два билета на 15-е число, воскресенье. Без мест, садиться можно куда хочешь, т.к. во Дворце Спорта ремонт.

И вот, в назначенный день мы с сестрой двинулись на концерт. Народу было мало. В зале ещё не расселись, много пустых мест. Мы с сестрой улепились на первый ряд, да ещё и в центр, прямо перед сценой. Настроение было самое балдёжное («Ветер шумел в голове…»).

Первыми были СВ, а не ВОСКРЕСЕНЬЕ, — группа, собранная из осколков ВОСКРЕСЕНЬЯ, МАШИНЫ ВРЕМЕНИ и пр. Как здорово сидеть на первом ряду! И ещё лучше быть красавицами! (…мы — брюнетка и блондинка) Музыканты скоро нас заметили и начали подмигивать со сцены. СВ отпели и ушли. Жаль было их отпускать, хорошо играют, черти!

Тем временем сцену заняли другие парни с гитарами, помоложе, и прям скажем, посимпатичней. Под шумок зала солист начал наигрывать на акустической гитаре и запел. И очень скоро мы перестали жалеть об СВ, потому что, ещё не врубившись в слова, мы уже были покорены чистотой, своеобразием и пронзительной откровенностью мелодии и голоса. А потом незаметно подключился тихий бас, запульсировала электрогитара, и всё это оттенили ударники (кажется, это было «Я хочу домой»). И вдруг побежали мурашки по коже — от пят до самой фиолетовой чакры.

Едва дождавшись паузы между композициями, мы в полном экстазе заорали: «Браво!!!». Парнишка с басом улыбнулся и подмигнул мне. Остальные музыканты тоже обратили на нас внимание, и солист часто поглядывал в нашу сторону во время выступления…

Он был в простых серых вельветовых брюках и свободной белой блузе. Худой, прямые сутуловатые плечи. Главное, и, пожалуй, единственное (вот он, юношеский максимализм!) украшение его — это великолепная грива тёмных, блестящих и пышных волос. А лицо у него — какое-то нездешнее, отрешённое. Кажется, что он появился на сцене прямиком из далёкого прошлого, или наоборот, будущего, и весь он в песне, а реальность словно бы и не существует для него.

И стоит этот менестрель с гитарой у края сцены и выводит своим задушевным голосом с какими-то языческими модуляциями:

«ВЫМЫТЫ ДОЖДЁМ
ВО-О-ЛОСЫ…»

Или призывает:

«ПОЙДЁМ СО МНОЙ,
БЕЖИМ СО МНОЙ.
ЛЕТИМ СО МНОЙ, ЛЕТИ-И-ИМ…»

А потом начинается забойный хард-энд-хэви, солист форсирует голос, под соло электрогитары встряхивает своей чудесной копной волос; а потом откладывает гитару, раскрывает руки, запрокидывает голову — и пошёл… Или застывает перед микрофоном, опустив голову, словно погрузившись в глубокий транс, и лишь слегка покачиваясь в такт музыке.

МЫ СИДЕЛИ, РАСКРЫВ РТЫ, КАК ГРОМОМ ПОРАЖЁННЫЕ. Разве можно так выворачивать душу? Казалось ещё немного, и он, как Данко, отдаст нам всем, тёмным, своё сердце. Так оно и получилось: он отдал нам своё сердце, и мы попали в этот плен. Навсегда. Иначе и быть не могло. «Пойдем со мной. Бежим со мной. Летим со мной, лети-и-им…», — да, конечно, мы уже и бежим, и летим, и дышим в унисон…

Они играли программу почти нон-стоп. А когда остановились, оказалось — что уже всё. Солист Дима Ревякин объявил состав, и они собрались уходить. Зал не хотел их отпускать. И тогда они спели ещё одну, может быть, самую лучшую песню:

«ВЕТЕР, ПРОСТИ СВОИХ СЫНОВЕ-Е-Й!..».

И потом вдруг этот ливень, и небесный звон, и первобытный клич, распахивающий глаза в мир — кончился. И нас оглушила вдруг нахлынувшая будничная действительность. Мы стояли среди закопошившейся, заспешившей по своим делам толпы. А люди, подарившие это чудо, — уходили. Я крикнула: «Не уезжайте!». Они добродушно засмеялись и ответили: «Приходите завтра». Мы с сестрицей переглянулись между собой, и наши взгляды согласились: ну нет, мы НЕ МОЖЕМ так же закопошиться и уйти по своим делам. Мы должны сообщить им, и немедленно, ЧТО они с нами только что сделали. Ведь он отдал нам своё сердце!

И тут моя белокурая сестрёнка брякнула: «А пошли у них автографы возьмём!» — «Но на чём? У нас же ни клочка бумаги!» — «А на билетах!». И мы попёрлись за кулисы.

Нас никто не остановил, все стены и двери вдруг стали проницаемы, и мы сами не заметили, как оказались лицом к лицу с КАЛИНОВЫМ МОСТОМ (честно говоря, это странно, потому что уже в те времена существовал довольно грозный прототип современных секьюрити в виде дородной блондинистой тёти). Двери двух находящихся рядом гримёрок были распахнуты настежь. В левой, прямо у самого входа, сидел Дима. Там было полно народу: и тех, кого мы только что видели на сцене, и других — осветитель, администратор, звукореж… Все что-то делали, перемещались и говорили о чём-то своём. И мы тоже как-то просто вошли, как будто тут и были. Пока все расписывались на наших билетиках, мы изливали своё восхищение в самых экспрессивных выражениях, на какие только были способны. Было видно, что им очень приятно, наверное, ещё не слишком избалованы поклонниками. Расспросили, как нас звать… А Дима сидел расслабленно, профилем к зеркалу и рассеянно на всё смотрел. Молча. В руках он держал стакан с водой, и вся его поза выражала усталость. Белая рубашка, насквозь мокрая, распахнута настежь.

(И нужны мы ему были сто лет!!! Человек только что выжал из себя всё — но с наивным эгоизмом, свойственным юности, мы не хотели этого понять. Мы хотели ещё, ещё! Мы хотели понять — как можно так выворачивать душу? Так пронзительно красиво? Это не больно? Вы понимаете, что мы теперь немого другие? Нам казалось, что он всё понимал. На самом деле, он, наверное, и не видел нас толком. Для него, наверное, всё вокруг, включая нас, одуревших, было суета сует.) Он сидел и устало улыбался. А потом вдруг со щедростью, свойственной юности, (в конце концов, ему самому-то ещё и 25-ти не было!) сказал очень просто:

— Девчонки, вы у нас самые лучшие болельщицы сегодня. У нас завтра последний концерт, приходите. И билетов не надо. Приходите через служебный вход. Скажете, что к нам.

— А можно, мы вас завтра пофотаем? — набравшись ещё больше наглости, спросила моя сестрица.

— Конечно можно.

Тут за ними пришёл автобус, и мы все вместе вышли на крыльцо, где и простились. До завтра.

…Весь следующий день я прожила ожиданием вечера. Но как часто бывает, когда долго ждёшь, в конце концов, обязательно опоздаешь. Выпросили у папы фотоаппарат, прособирались, и опять пришлось арканить мустанга (ловить такси, тогда это так называлось). А ведь ещё цветов хотели купить! Мустанг попался покладистый и согласился притормозить у цветочных ларьков. Сестра выскочила и быстро вернулась с четырьмя гвоздиками. «Повезло, последние забрала». Купила три, а четвёртую так дали, за красивые глаза.

В 19:45 мы были уже на месте. Без проблем прошли через служебный вход и потом за сцену. На сцене пел КАЛИНОВ МОСТ. Оказывается, мы захватили кусочек предыдущего концерта. Со всеми своими кулями мы пробрались на 2-й ряд партера. Кажется, Дима и Андрей нас заметили, потому что их головы стали поворачиваться в нашу сторону.

Скоро концерт кончился, и теперь уже, ничтоже сумняшеся, мы двинули за кулисы. И тут же наткнулись на Диму, который как раз спускался со сцены. Он посмотрел на нас усталыми глазами и только пробормотал: «А, привет, девчонки…», и тут его подхватил какой-то мужик и увёл в неизвестном направлении. Ну, ничего, дорога нам была уже известна. В гримёрке музыкантов пока не было, а были разные техники, осветители и т.д., также наши вчерашние знакомцы. В соседней гримёрке были СВ, и мы пока (чего время терять) познакомились с ними и пофотали. СВ — настоящие монстры рока. Все такие деловые, пальцы веером. Но, наверное, мы им понравились, и они снизошли до разговора с нами. Кроме того, они были сильно нетрезвы.

А вот и Калиновцы (кроме Димы). Нет, эти ребята определённо симпатичней, и намного приветливее! Мы немного поболтали, раздался третий звонок, возвещающий о начале нового концерта, и мы все вместе пошли в зал. Наши кули с вещами нам любезно разрешили оставить в гримёрке.

СВ уже были на сцене. Чёткая, слаженная работа, ни одной фальшивой ноты. Даже не верится, что 10 минут назад еле на ногах стояли. Видно, правду говорят — мастерство не пропьёшь!

Дима стоял сбоку от сцены, рядом с динамиком, и смотрел на их работу. Я встала рядом, он кивнул, но лицо ничего не выражало. Приятно было дышать одним воздухом с кумиром, но динамик рядом выдавал такие децибелы, что чуть не лопались барабанные перепонки. И я ушла в боковой партер опять полупустого, лучше сказать, полуполного, зала, где моя сестрица уже сидела рядом со звукорежиссёром (по крайней мере, он так представился) Максом и мило беседовала. Сзади нас сидели остальные Калиновцы. Как они дурачились под СВ — умора! А Дима так и простоял у этого динамика всё выступление СВ. Ну, а пока поют СВ, опишу группу.

Басист Андрюша — вернее, «Андрей Щенников, бас-гитара!», как провозгласил вчера Дима. Очень весёлый и общительный молодой человек, невысокий, улыбчивый, с тёмными озорными глазами. Вчера он был с бородкой, сегодня — уже нет, отчего его юное лицо помолодело чуть ли не до зелени. Он говорит, что борода у него фальшивая, он её иногда приклеивает.

Гитарист Владимир Романович — самый старший в группе. На вид за тридцать, невысокий, полноватый, заросший щетиной. Тоже очень простой и приятный. Играет классно, совершенно шикарные соло!

Ударник Витя («Виктор Чаплыгин, барабаны!») — с ним пообщаться нам не удалось. Он словно не от мира сего. Вид самый хипповый: длинный, худой, сутулый, длинные волосы и очки на длинном же носу. Очень колоритная фигура, одним словом. Всё свободное от сцены время он обнимался со своими барабанами и какими-то замысловатыми приборчиками. А партия ударных у КАЛИНОВА МОСТА — безупречна.

И, наконец — Дима Ревякин. Его я уже описывала довольно подробно. Должна добавить, что вблизи он не производит такого убойного впечатления, как со сцены. На носу, прямо посредине, прыщик вылез, т.е. ничто человеческое не чуждо! (Я долго думала, не убрать ли эту фразу. Решила оставить, как есть) Но волосы всё равно хороши. Он не очень разговорчивый, но и не избегает общения. Надеюсь, что мы ему тоже понравились, по крайней мере, настроен он был очень доброжелательно.

Ну вот, СВ отыграли своё, и наши дорогие Мостики пошли настраиваться, а мы с сестрой пошли в зал, на первый ряд, чтобы снова стать «самыми лучшими болельщицами». Концерт продолжился, зазвучала вчерашняя потрясающая Музыка. Мы снова были захвачены и покорены. И ещё, у нас были цветы. Дождавшись удобного момента (паузы), мы ринулись на сцену. Сестрица вручила Андрею, а я подбежала к Диме и протянула свою гвоздику ему. Он сказал: «Спасибо» и мягко прижал мою руку к губам на полторы секунды, а его дивные волосы коснулись моего лица (читайте, завидуйте!).

Я убежала обратно в зал, и действо продолжилось. Андрей вставил цветок в колки гитары. Мою гвоздику Дима воткнул в стойку микрофона, и она пламенела там весь концерт, ещё больше почему-то усиливая ассоциацию с Данко.

Во время концерта мне пришлось побегать с фотоаппаратом. Он у нас до того дурной, после каждой вспышки подзаряжать надо. К счастью, светотехника и звукорежиссёра мы теперь знаем, и подзаряжалась я на пульте. На последней песне я не выдержала, и, бросив на пульте фотоаппарат, ринулась к сцене, чтобы ещё раз сполна насладится этой музыкой, этим голосом, этим чудом!

Концерт окончен, я забрала фотик и вернулась в гримёрку. Все уже были там. Дима был весь мокрый, и видно было, что ещё не совсем пришёл в себя после выступления. Он ушёл в угол гримёрной и смотрел на всех мутными глазами, сдёрнул насквозь промокшую концертную рубаху и накинул на плечи другую. Потом он сел прямее, взял стакан воды и постепенно взгляд его стал проясняться. Мне показалось, что он похож на оборотня, который живёт в двух мирах.

А я его пока пощёлкала. Пока Дима приходил в себя, мы пообщались с Андреем, Владимиром Романовичем и Максом (звукорежем). «Мы нигде живём. У нас нет дома (почему-то эту фразу в течение вечера они говорили по очереди все буквально, то один, то другой). Сегодня в Томске, завтра в Москве, так и мотаемся. Ну конечно, есть родители, жёны…» (они все женаты). Дальше следует перечисление: у кого, где, кто. Интересно, а какая у Димы жена? Наверное, классная! (тоже хотела вычеркнуть эту фразу, но понимаете, в 20 лет эта тема казалась крайне животрепещущей) Они все из НЭТИ, кто закончил, кто ещё нет.

Наконец, Дима окончательно вернулся из своего неведомого астрала на нашу грешную землю и подал голос:

— Ну чё, давайте девчонкам попозируем, обещали ведь.

КАЛИНОВ МОСТ «построился», моя сестра сделала несколько кадров, и Дима сказал мне:

— Иди тоже к нам.

Я пристроилась рядом, а сестра отдала фотоаппарат Игаре-осветителю и села с другой стороны. Щёлк! Потом мы снялись с Андрюшей (какой милый снимок получился). Потом Игара просто пощёлкал всех подряд на оставшиеся кадры.

В гримёрке царила тусовочная атмосфера. Я осталась сидеть рядом с Димой, и мы ещё немного поболтали. О чём мы говорили, дословно сообщить не могу, за давностью лет. Каюсь, не уловила величие момента. Это был обычный молодёжный трёп, ничего особо глубокомысленного. И тут, в эту идиллию внедрился кто-то из администрации Дворца Спорта, и попросил освободить гримёрную.

Мы стали прощаться. Пока одевались, Игара написал адрес в Новосибе и просил непременно написать и выслать фотографии (что было добросовестно исполнено). Простились очень тепло. На зеркале, рядом с которым сидел Дима, в стакане стояли наши гвоздики. Я вспомнила, что остались ещё две, вытащила их, совсем замученные, из пакета и воткнула в тот же стакан. «Это вам». И тут его лицо вдруг осветила совершенно невероятная улыбка. Он поблагодарил как-то очень… душевно (на что Андрюша тут же отпустил остроту).

Прошло много лет. Так получилось, что я уехала из славного города Томска, и теперь живу в совсем другом городе, и, как вдруг оказалось — даже в другой стране. Я выросла и стала взрослой и вполне респектабельной женщиной. Счастливая жена и мать. У меня солидная, взрослая и о-очень серьёзная работа. Если бы в те весёлые времена кто-нибудь сказал мне об этом — я бы не поверила.

Есть ещё много хорошей честной музыки, и вообще вокруг много всего хорошего. Но иногда в вечной гонке за жизнеобеспечение, в неостановимо стремительном беге времени, становится необходим освежающий ливень и летящий звон. И тогда из моего суперсовременного компьютера (до чего техника дошла!) звучит КАЛИНОВ МОСТ. Вечно юный и непостижимо мудрый. И всё тот же голос — и внутри — дзе-е-нь — резонирует струна. И становится легче дышать. Ведь он отдал нам своё сердце. А такое не забывается. Это навсегда.

© Copyright Ирина «Землячка»

Фотографии из личного архива автора